«При согласии и малые дела вырастают в большие; при разногласии и большие распадаются» ( Саллюстий.)
Дмитрий ВОЙНОВ
В
мировой истории не так много примеров добровольных и взаимовыгодных
союзов, заключенных между государствами или какими-либо корпорациями. К
тому же в подавляющем большинстве основой для них были корысть и
алчность. И, как следствие, все они оказывались весьма недолговечными.
Любое нарушение равновесия интересов в таком союзе неизменно приводило к
его краху. Тем притягательнее для осмысления, как и для извлечения
поучительных уроков в наши дни, становятся столь редкие образцы
долгосрочных и прочных коалиций, где все действия сторон были подчинены
идеям сотрудничества и развития.
В истории Европы таким образцом
в полной мере может стать Ганзейский союз, успешно просуществовавший
около четырех столетий. Рушились государства, начинались и заканчивались
многочисленные войны, перекраивались политические границы государств
континента, но торгово-экономический союз городов северо-восточной
Европы жил и развивался.
Как появилось название «Ганза»,
точно не известно. Среди историков существует как минимум две версии.
Одни считают, что Ганза – готское название и означает «толпа или группа
товарищей», другие полагают, что в основе лежит средненижненемецкое
слово, переводимое как «союз или товарищество». В любом случае, идея
названия подразумевала некое «единение» ради общих целей.
Историю Ганзы можно отсчитывать с закладки в 1158 (или, по другим источникам, – в 1143) году балтийского города Любека.
Впоследствии именно он станет столицей союза и символом могущества
германских купцов. До основания города эти земли в течение трех веков
были зоной влияния норманнских пиратов, контролировавших все побережье
этой части Европы. Еще долго об их былой силе напоминали легкие
беспалубные скандинавские ладьи, конструкции которых германские купцы
переняли и приспособили для перевозки товаров. Их вместимость была
невелика, зато маневренность и скорость вполне устраивали
торговцев-мореплавателей вплоть до XIV века, когда им на смену пришли
более тяжеловесные многопалубные суда, способные перевозить гораздо
больше товаров.
Союз ганзейских купцов сложился не сразу. Этому
предшествовали многие десятилетия осмысления необходимости соединения их
усилий ради общей пользы. Ганзейский союз был первым в истории Европы
торгово-экономическим объединением. К моменту его образования на
побережье северных морей насчитывалось свыше трех тысяч торговых
центров. Маломощные купеческие гильдии каждого из городов не могли в
одиночку создать условия для безопасной торговли. В раздираемой
междоусобными войнами раздробленной Германии, где
князья для пополнения своей казны не гнушались промышлять обычным
разбоем и грабежом, положение купца было малозавидным. В самом городе он
был свободен и уважаем. Его интересы защищала местная купеческая
гильдия, здесь он всегда мог найти поддержку в лице своих земляков. Но,
выйдя за городской оборонительный ров, купец оставался один на один со
многими трудностями, которые встречались ему на пути.
Даже
прибыв к месту назначения, купец по–прежнему сильно рисковал. В каждом
средневековом городе были свои законы и строго регламентированные
правила торговли. Нарушение подчас одного, даже малозначащего, пункта
могло грозить серьезными потерями. Скрупулезность местных законодателей
доходила до абсурда. Они устанавливали, какой ширины должно быть
полотнище ткани или глубина глиняных горшков, с какого времени можно
начинать торговлю и когда ее надо заканчивать. Купеческие гильдии
ревностно относились к конкурентам и даже устраивали засады на подступах
к ярмарке, уничтожая их товары.
С развитием городов, ростом их
самостоятельности и могущества, развитием ремесла и внедрением
промышленных способов производства все актуальней становилась проблема
сбыта. Поэтому купцы все чаще прибегали к заключению личных договоров
между собой о взаимной поддержке на чужбине. Правда, в большинстве
случаев они носили временный характер. Города нередко ссорились,
разоряли друг друга, горели, но дух предприимчивости и свободы никогда
не покидал их жителей.
Немаловажную роль в объединении городов в
Ганзу сыграли и внешние факторы. С одной стороны, моря были полны
пиратов, и в одиночку противостоять им было практически невозможно. С
другой – у Любека, как формирующегося центра «товарищества», имелись
крупные конкуренты в лице Кельна, Мюнстера
и иных германских городов. Так, английский рынок был практически
оккупирован кельнскими купцами. С разрешения Генриха III они в 1226 году
основали в Лондоне собственную контору. Любекские купцы не остались в
долгу. В следующем же году Любек добивается от германского императора
привилегии именоваться имперским, а значит, становится обладателем
статуса вольного города, что позволяло самостоятельно вести свои
торговые дела. Постепенно он стал главным перевалочным портом на
Балтике. Ни одно судно, идущее из Балтийского моря в Северное, не могло
миновать его гавань. Влияние Любека еще больше усиливается после того,
как местные купцы поставили под свой контроль люнебургские соляные копи,
расположенные близ города. Соль в те времена считалась почти
стратегическим товаром, монопольное владение которым позволяло диктовать
свою волю целым княжествам.
На стороне Любека в противоборстве с Кельном выступил Гамбург,
но потребовались долгие годы, прежде чем в 1241 году эти города
заключили между собой договор об охране своей торговли. Первая статья
соглашения, подписанного в любекской ратуше, гласила: «В случае если
против наших или их горожан поднимутся разбойники и иные злые люди,… то
мы на одинаковых началах должны участвовать в расходах и тратах на
уничтожение и искоренение этих разбойников». Главное – торговля, без
препятствий и ограничений. Каждый город обязан был защищать море от
пиратов «по силе возможностей, так, чтобы справлять свою торговлю».
Через 15 лет к ним присоединились Люнебург и Росток.
К
1267 году Любек уже накопил достаточно сил и средств, чтобы открыто
заявить о своих претензиях на часть английского рынка. В том же году,
используя все свое влияние при королевском дворе, Ганза открывает в
Лондоне торговое представительство. С этих пор купцам из Скандинавии на
просторах Северного моря стала противостоять мощная сила. С годами она
будет крепнуть и возрастет тысячекратно. Ганзейский союз станет не
только определять правила торговли, но зачастую и активно влиять на
расстановку политических сил в пограничных странах от Северного до
Балтийского морей. Могущество он собирал по крохам – иногда полюбовно,
заключая с монархами сопредельных государств торговые соглашения, но
порой и с помощью насильственных действий. Даже такой крупный по меркам
Средневековья город как Кельн, являвшийся монополистом в
германо-английской торговле, был вынужден сдаться и подписать договор о
присоединении к Ганзе. В 1293 году официальное членство в «товариществе»
оформили 24 города.
СОЮЗ ГАНЗЕЙСКИХ КУПЦОВ
Любекские
купцы могли праздновать полную победу. Ярким подтверждением их силы
служило подписанное в 1299 году соглашение, в котором представители Ростока, Гамбурга, Висмара, Люнебурга и Штральзунда
постановили, что «впредь не будут обслуживать парусник того купца,
который не входит в Ганзу». Это был своеобразный ультиматум тем, кто до
сих пор не присоединился к союзу, но одновременно и призыв к
сотрудничеству.
С начала XIV века Ганза становится коллективным
монополистом торговли в северной Европе. Одно упоминание каким–либо
купцом о своей причастности к ней служило лучшей рекомендацией для новых
партнеров. К 1367 году число городов – участников Ганзейского союза
возросло до восьмидесяти. Помимо Лондона его торговые представительства имелись в Бергене и Брюгге, Пскове и Венеции, Новгороде и Стокгольме.
Немецкие купцы были единственными иностранными торговцами, которые
имели в Венеции свое торговое подворье и за которыми северо-итальянские
города признавали право свободного плавания по Средиземному морю.
Конторы,
что содержала Ганза, были укрепленными пунктами, общими для всех
ганзейских купцов. На чужбине они были защищены привилегиями от местных
князей или муниципалитетов. Будучи гостями таких пунктов–факторий, все
немцы подчинялись строгой дисциплине. Ганза очень серьезно, ревностно
оберегала свои владения. Практически в каждом городе, где торговали
купцы союза и тем более в пограничных административных центрах, не
вошедших в его состав, была развита система шпионажа. О любом действии
конкурентов, направленных против них, практически сразу становилось
известно.
Порой эти фактории диктовали свою волю целым
государствам. Как только в норвежском Бергене какие–либо образом
ущемлялись права союза, тут же вступали в силу ограничения на поставку
пшеницы в эту страну, и властям ничего не оставалось, как идти на
попятную. Даже на западе, где Ганза имела дела с более сильными
партнерами, она сумела выбить себе значительные привилегии. Скажем, в
Лондоне «Немецкий двор» владел собственными причалами и складами и был
освобожден от большей части налогов и сборов. У них даже были свои
судьи, и то, что ганзейцам поручали охранять одни из ворот города, уже
говорит не только об их влиянии на английскую корону, но и несомненном
уважении, которым они пользовались на Британских островах.
Именно
в это время ганзейские купцы начали устраивать свои знаменитые ярмарки.
Они проходили в Дублине и Осло, Франкфурте и Познани, Плимуте и Праге,
Амстердаме и Нарве, Варшаве и Витебске. Десятки городов Европы с
нетерпением ждали их открытия. Порой это была единственная возможность
для местных жителей купить все что душе угодно. Здесь приобреталось то,
ради чего семьи, отказывая себе в необходимом, долгие месяцы копили
деньги. Торговые ряды ломились от обилия восточной роскоши, утонченных и
экзотических предметов быта. Там фламандское полотно встречалось с
английской шерстью, аквитанские кожи с русским медом, кипрская медь с
литовским янтарем, исландская сельдь с французским сыром, а венецианское
стекло – с багдадскими клинками.
Купцы прекрасно понимали, что
лес, воск, пушнина, рожь, лесоматериалы Восточной и Северной Европы
имели ценность, лишь будучи реэкспортированы на запад и юг континента. В
обратном направлении шли соль, сукна, вино. Система эта, простая и
крепкая, наталкивалась, однако, на многие трудности. Именно эти
трудности, которые предстояло преодолеть, и сплавили воедино
совокупность городов Ганзы.
Союз много раз испытывался на
прочность. Ведь была в нем и определенная хрупкость. Города – а их число
в период расцвета достигало 170 – находились далеко друг от друга, а
редкие собрания их делегатов на общие ганзатаги (сеймы) не могли решить
все периодически возникавшие между ними противоречия. За Ганзой не
стояли ни государство, ни церковь, только население городов, ревниво
относившееся к своим прерогативам и гордившееся ими.
Прочность
же проистекала из общности интересов, из необходимости вести одну и ту
же экономическую игру, из принадлежности к общей «цивилизации»,
замешанной на торговле в одном из самых многолюдных морских пространств
Европы. Немаловажным элементом единения стал и общий язык, в основании
которого лежал нижненемецкий, обогащенный латинскими, польскими,
итальянскими и даже украинскими словами. Купеческие семейства,
превращавшиеся в кланы, можно было обнаружить и в Ревеле, и в Гданьске, и
в Брюгге. Все эти узы рождали сплоченность, солидарность, общие
привычки и общую гордость, общие для всех ограничения.
В богатых
городах Средиземноморья каждый мог вести свою собственную игру и
яростно драться с собратьями за влияние на морских путях и
предоставление исключительных привилегий при торговле с другими
странами. На Балтике и на Северном море это было делать значительно
труднее. Доходы от тяжеловесных и занимающих значительный объем при
низкой цене грузов оставались скромными, а затраты и риск – не в пример
большими. В отличие от крупных торговых центров южной Европы, таких как
Венеция или Генуя, у купцов–северян норма прибыли в лучшем случае
составляла 5%. В этих краях больше чем где бы то ни было требовалось все
четко рассчитывать, делать сбережения, предвидеть.
НАЧАЛО ЗАКАТА
Апогей
Любека и связанных с ним городов пришелся на довольно позднее время –
между 1370 и 1388 годами. В 1370 году Ганза взяла верх над королем Дании
и заняла крепости на датских проливах, а в 1388 году в результате спора
с Брюгге, после эффективной блокады, она заставила этот богатый город и
правительство Нидерландов капитулировать. Однако уже тогда наметились
первые признаки спада в экономической и политической мощи союза. Пройдет
несколько десятилетий, они станут более очевидными. Во второй половине
XIV века в Европе после промчавшейся по континенту эпидемии чумы
разразился сильный экономический кризис. В анналы истории она вошла как
Черный мор. Правда, несмотря на демографический спад, спрос на товары из
бассейна Балтийского моря в Европе не снизился, а в Нидерландах, не
сильно пострадавших от мора, даже возрос. Но именно движение цен сыграло
с Ганзой злую шутку.
После 1370 года стали постепенно падать
цены на зерновые, а затем, начиная с 1400 года, резко пошел вниз и спрос
на пушнину. В то же время значительно увеличилась потребность в
промышленных изделиях, на торговле которыми ганзейцы практически не
специализировались. Говоря современным языком, основой из бизнеса были
сырье и полуфабрикаты. К этому можно добавить начавшийся упадок далеких,
но столь необходимых для экономики Ганзы золотых и серебряных рудников в
Чехии и Венгрии. И, наконец, основной причиной начала заката Ганзы
стали изменившиеся государственно-политические условия в Европе. В зоне
торгово-экономических интересов Ганзы начинают возрождаться
территориальные национальные государства: Дания, Англия, Нидерланды,
Польша, Московское государство. Имея сильную поддержку власть имущих,
купцы этих стран стали теснить Ганзу на всем пространстве Северного и
Балтийского морей.
Правда, посягательства не оставались
безнаказанными. Некоторые города ганзейского союза упорно защищались,
как делал это Любек, который еще в 1470-1474 годах взял верх над
Англией. Но это были скорее единичные случаи, большинство других городов
союза предпочитало договориться с новыми торговцами, заново поделить
сферы влияния и выработать новые правила взаимодействия. Союз вынужден
был приспосабливаться.
Первое поражение Ганза получила от
набиравшего силу Московского государства. Ее связи с новгородскими
купцами насчитывали более трех столетий: первые торговые договоры между
ними относятся к XII веку. За столь продолжительный срок Великий
Новгород стал своеобразным форпостом Ганзы не только на северо-востоке
Европы, но и на землях славянских народов. Политика Ивана III,
стремившегося объединить раздробленные русские княжества, рано или
поздно должна была прийти в противоречие с независимым положением
Новгорода. Ганзейские купцы в этом противоборстве заняли внешне
выжидательную позицию, но тайно активно помогали новгородской оппозиции в
борьбе с Москвой. Здесь Ганза во главу угла ставила свои, прежде всего
торговые, интересы. Получить для себя привилегии у новгородского
боярства было значительно легче, нежели у мощного Московского
государства, которое уже не желало иметь торговых посредников и терять
прибыли при экспорте товаров на Запад.
С потерей независимости
Новгородской республикой в 1478 году Иван III ликвидирует и ганзейскую
слободу. После этого в состав Русского государства вместе с Новгородом
вошла и значительная часть Карельских земель, находившихся во владениях
новгородского боярства. С этого времени Ганзейский союз практически
утрачивает контроль над экспортом из России. Впрочем, и сами русские не
сумели воспользоваться всеми преимуществами самостоятельной торговли со
странами северо-восточной Европы. По количеству и качеству кораблей
новгородское купечество не могло соперничать с Ганзой. Поэтому объемы
экспорта сократились, а сам Великий Новгород потерял значительную часть
доходов. Но и Ганза не смогла компенсировать потерю русского рынка и,
прежде всего, доступа к стратегическому сырью – строевому лесу, воску и
меду.
Следующий сильный удар она получила от Англии. Укрепляя
свою единоличную власть и помогая английским купцам освободиться от
конкурентов, королева Елизавета I распорядилась ликвидировать ганзейский
торговый двор «Стилярд». Вместе с этим были уничтожены и все
привилегии, которыми обладали немецкие купцы в этой стране.
Историки
объясняют упадок Ганзы политическим инфантилизмом Германии.
Раздробленная страна поначалу сыграла положительную роль в судьбе
ганзейских городов – им попросту никто не мешал объединяться.
Радовавшиеся изначально своей свободе города так и остались
предоставленными самим себе, но уже в совершенно иных условиях, когда их
соперники в других странах заручились поддержкой своих государств.
Важной причиной заката стало и очевидное уже к XV веку экономическое
отставание северо-восточной Европы от западной. В отличие от
экономических экспериментов Венеции и Брюгге, Ганза по-прежнему
колебалась между натуральным обменом и деньгами. Города редко прибегали к
кредитам, ориентируясь в основном на собственные средства и силы, мало
доверяли вексельным системам расчета и искренне верили только в силу
серебряной монеты.
Консерватизм немецких купцов, в конце концов,
сыграл с ними злую шутку. Не сумев приспособиться к новым реалиям,
средневековый «общий рынок» уступил свое место объединениям купцов
исключительно по национальному принципу. С 1648 года свое влияние на
расстановку сил в сфере морской торговли Ганза окончательно утрачивает.
Последний ганзентаг с трудом удается собрать только к 1669 году. После
бурной дискуссии, так и не уладив накопившиеся противоречия, большинство
делегатов разъезжается из Любека с твердым убеждением никогда больше не
собираться. Впредь каждый город желал вести свои торговые дела
самостоятельно. Название ганзейских городов сохранилось только за
Любеком, Гамбургом и Бременом как напоминание о былой славе союза.
Распад
Ганзы объективно вызревал в недрах самой Германии. К XV веку стало
очевидным, что политическая раздробленность немецких земель,
самоуправство князей, их распри и предательства стали тормозом на пути
экономического развития. Отдельные города и районы страны постепенно
теряли веками налаженные связи. Между восточными и западными землями
обмен товарами уже практически не осуществлялся. Северные регионы
Германии, где в основном было развито овцеводство, также слабо
контактировали с промышленными южными областями, которые все более
ориентировались на рынки городов Италии и Испании. Дальнейшему росту
мировых торговых связей Ганзы мешало отсутствие единого внутреннего
национального рынка. Постепенно становилось очевидным, что мощь союза
более зиждилась на потребностях внешней, а не внутренней торговли. Этот
крен окончательно «утопил» его после того, как соседние страны все
активнее стали развивать капиталистические отношения и активно защищать
внутренние рынки от конкурентов.
